Содержание

Правило 7 Третьего Вселенского Собора, Ефесского

По прочтении сего, святый собор определил: да не будет позволено никому произносити, или писати, или слагали иную веру, кроме определенныя от святых отец, в Никеи граде, со Святым Духом собравшихся. А которые дерзнут слагати иную веру, или представляти, или предлагати хотящим обратитися к познанию истины, или от язычества, или от иудейства, или от какой бы то ни было ереси: таковые, аще суть епископы, или припадлежат к клиру, да будут чужды, епископы епископства, и клирики клира: аще же миряне, да будут преданы анафеме. Равным образом, аще епископы, или клирики, или миряне явятся мудрствующими, или учащими тому, что содержится в представленном от пресвитера Харисия изложении, о воплощении единородного Сына Божия, или скверным и развращенным Несториевым догматам, которые при сем и приложены: да подлежат решению сего святаго и вселенского собора, то есть, епископ да будет чужд епископства, и да будет низложен: клирик подобно да будет извержен из клира: аще же мирянин, да будет предан анафеме, как сказано.1)

Архиепископ Петр (Л’Юилье)

Прежде всего для правильного понимания этого постановления необходимо восстановить его исторический контекст. Оно было принято 22 июля во время заседания, которое состоялось в доме у Мемнона, епископа Эфесского. Официальные протоколы шестого заседания рассказывают не обо всем, что происходило в тот день, поскольку они составлены были впоследствии. Имеются некоторые умолчания и добавления2). Следующие документы, содержащиеся в деяниях Собора, имеют отношение к этому заседанию: 1) список участников, совпадающий со списком участников первого заседания с добавлением имен представителей Римского престола; 2) Никейский Символ веры, который был зачитан нотарием Петром; 3) выборка из святых отцов, та же, которая зачитана 22 июня, кроме некоторых добавлений; 4) доклад Харисия; 5) соборное решение, то есть текст нашего правила; 6) выборка текстов из Нестория, та же, что была зачитана на первом заседании; 7) список подписей.

Это заседание было вызвано делом, которое пресвитер Харисий, эконом Филадельфийской Церкви, желал представить на рассмотрение Собора: два константинопольских пресвитера, Анастасий и Фотий, вручили рекомендательные послания лидийским епископам, двум из своих собратий – Антонию и Иакову. Последний прибыл в Филадельфию, где обратил значительное количество квартодециман и новациан. Эта миссия была частью кампании против еретиков, начатой Несторием в начале своего епископства3). Неправомыслящим при принятии их в Церковь надлежало подписывать формулу отречения, и им представляли для изучения Символ веры. Однако текст последнего содержал христологию, близкую к взглядам антиохийской школы; связь между Божеством и человечеством во Христе выражалась словом συνάφεια4). Харисий был отлучен за то, что выразил свое неодобрение этого Символа, что вполне понятно, если вспомнить о личности епископа Филадельфийского Феофана, сторонника антиохийского подхода, который на Эфесском Соборе примкнул к противникам св. Кирилла5).

Кто же был составителем пререкаемого Символа? Преамбула к соборному постановлению в «Синтагме XIV титулов» указывает, что им был Феодор Мопсуэстийский6). От св. Кирилла нам известно, что в связи с этим действительно названо было его имя7). Правда, об этом не упоминается в соборных деяниях, но только потому, что епископ Александрийский устранил оттуда все упоминания о Феодоре Мопсуэстийском при составлении официальных деяний, дабы не разжигать конфликт с антиохийцами. Марий Меркатор не сомневается, что автором был именно Феодор8). Итак, скажем, что такое заключение представляется в высшей степени вероятным.

Ввиду мер, принятых против него его же епископом, Харисий выступает как жертва несториан, и он потребовал от Собора правосудия. Чтобы доказать свое православие, он предъявил Собору свое исповедание веры – Символ, весьма близкий по содержанию к Никейскому, но несколько отличный от него по форме9). После этого Собор единодушно и без голосования принял резолюцию (διαλαλία), которая позднее вошла во все канонические сборники10).

В «Синагоге» приводится лишь текст самого декрета11), тогда как «Синтагма XIV титулов» содержит преамбулу в уже указанном нами виде. В «Пидалионе», так же как и в сборнике Ралли и Потли, эта преамбула не фигурирует, однако сохраняется вводная формула в виде абсолютного родительного τούτων άναγνωσθέντων12). Эта странность перекочевала и в перевод «Книги правил», где вначале идет формула: «По прочтении сего»13).

В тексте декрета нет существенных вариантов, представленных в рукописной традиции; отметим только, что в Recensio Tarasiana и, следовательно, в церковнославянском переводе в конце опущено выражение «как сказано выше»14).

Далее, как понимать оборот «…или скверным и развращенным несториевым догматам, которые при сем и приложены…» (ά και ύποτέτακται) ? На том же заседании были зачитаны выдержки из Нестория: они были приобщены к протоколу. В деяниях Собора они следуют сразу же после текста постановления15). Именно этим и объясняется указанное выражение.

Это правило впоследствии вызвало массу споров. В полемических целях им пользовались довольно широко, однако такое его употребление представляется весьма сомнительным, так как при этом недостаточно учитывался исторический контекст и, соответственно, намерения составителей правила. Текст разделяется на две части: первая представляет собой общее запрещение подменять веру Никейского Собора, то есть догматическое определение I Вселенского Собора, иным Символом. Вторая представляет собой осуждение тех, кто стал бы исповедовать учение, изложенное в еретическом символе, представленном на рассмотрение Собора Харисием; это осуждение распространялось на тех, кто в христологии будет придерживаться аналогичных мнений. Эта вторая часть правила не представляет проблемы; однако с первой дело обстоит далеко не так. Намеревались ли отцы III Вселенского Собора окончательно закрыть дверь для какого бы то ни было развития в области формулирования догматов за пределами никейского определения? Именно таково было толкование Диоскора. Заявляя, что он следует данному постановлению, Диоскор потребовал от разбойничьего Эфесского Собора 449 г. осуждения Флавиана Константинопольского и Евсевия Дорилейского, которых он считал виновными, правда не в составлении нового Символа веры, а только в том, что они подняли новые богословские вопросы16). Монофизиты также пользовались этим аргументом против халкидонского вероопределения, хотя отцы IV Вселенского Собора, предвидя это возражение, заранее поспешили его опровергнуть17).

Если же рассматривать это постановление Эфесского Собора в контексте рассматриваемого дела (оно разбиралось на шестом заседании), то вполне разумно сомневаться в намерении его составителей придать этому правилу столь абсолютную значимость. Задачей для них было предотвратить составление и распространение в Церкви Символа веры, содержащего заблуждения, – такого, как представленный Харисием, в котором авторы достаточно свободно обходятся с никейским текстом. То, что отцы Эфесского Собора вовсе не имели намерения воспретить составление при надобности и иных догматических формулировок, явствует из заявления св. Кирилла по поводу «Формулы соединения» 433 г. В послании Акакию Мелитинскому епископ Александрийский пишет:

«Святой собор, собравшийся в Эфесе, принял меру, предназначенную к воспрещению введения в Церквах Божиих изложения веры иного, нежели существующее, которое определено было трижды блаженными отцами, глаголющими Святым Духом. Но те (епископы диоцеза Востока), которые сохраняли двусмысленное к нему отношение, не знаю каким образом, и навлекали на себя подозрение в неправомыслии и в противоречии учению евангельскому и апостольскому, – могли ли они, сохранив молчание, рассеять такие позорящие слухи? Не надлежало ли им, напротив, оправдаться, показав всему свету свои истинные мысли? Знаменитый ученик Христов не писал разве: Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ (1Пет. 3:15)? Тот, кто такого придерживается, не занимается нововведением, не составляет новое изложение веры, – он лишь являет вопрошающим ту веру, которую он имеет о Христе»18).

Отцы Халкидонского Собора в своем догматическом определении не только привели Никейский Символ, но и Константинопольский, который таким образом официально вошел в историю19). В конце определения они в основном воспроизвели запрет, установленный Эфесским Собором, однако, без прямой ссылки на Никейский собор20). Та же формула с незначительным изменением приводится и в догматическом определении VI Вселенского Собора21).

Такую же формулу привел и Константинопольский Собор 879–880 гг., однако в более точной формулировке его догматическое постановление было направлено – хотя прямо об этом и не было упомянуто – против добавления к Символу Filioque22). Легаты папы Иoанна VIII не высказали тогда никаких возражений, поскольку в то время Римская Церковь, единственная на всем Западе, сохраняла Символ в неизмененном виде23).

В комментариях Аристина, Зонары и Вальсамона на 7 правило Эфесского Собора нет ничего особо выдающегося. Они не устанавливают никакой связи этого правила с пререкаемым добавлением Filioque24). Напротив, в Ферраре в 1438 г. греки ссылались на правило Эфесского Собора в доказательство незаконности прибавления Filioque. Марк Эфесский утверждал, что запрещение, содержащееся в правиле, относилось к Константинопольскому Символу веры, который в зачаточном виде содержится уже в Никейском Символе25). Можно, разумеется, сожалеть о добавлении, сделанном к тексту Символа на Западе, однако совершенно невозможно в осуждение этого добавления ссылаться на 7 правило Эфесского Собора, составители которого имели в виду не какое-нибудь добавление, а как раз составление иной веры (έτέραν πίστιν), отличной от Никейского вероопределения.

Подводя итоги и учитывая обстоятельства составления этого определения, можно сказать, что отцы Эфесского Собора стремились воспретить частным лицам, будь то епископы, клирики или миряне, вводить исповедания веры своего собственного составления. Нет никаких оснований полагать, что они намеревались воспретить компетентным церковным инстанциям обнародовать, если в том будет ощущаться необходимость, новые Символы веры и догматические определения, что, впрочем, и делалось.

Cвященноисповедник Никодим (Милаш)

(II Всел. 1; Трул. 1; Карф. 2)

Мы уже говорили, что 7 правило ефесского собора было издано отдельно от других правил и не составляло, подобно первым (6) правилам, части соборного послания, отправленного «епископам, пресвитерам, диаконам и всему народу каждой области и города». Оно было издано по поводу представленной святому собору жалобы пресвитера и эконома филадельфийской церкви Харисия.

На шестом заседании собора пресвитер Харисий заявил перед собором, что некоторые лжеучители, желая распространить среди простого народа ложное учение Нестория, прибегли к хитрости и, составив какое-то новое исповедание веры, ловко успели привлечь к себе известное число простых людей. Он указал также, что некие Антоний и Иаков, называвшие себя пресвитерами, прибыли из Константинополя, принеся с собой какой-то особенный символ веры и многие рекомендательные письма от единомышленников Нестория и от каких-то двух пресвитеров — Анастасия и Фотия, также приверженцев последнего. Эти оба пресвитера своею дерзостью и лукавством настолько обошли епископов Лидии, что последние разрешили им свободное жительство в их областях. Иаков остался в Филадельфии лидийской, начав там свою работу, — причем в короткий срок успел обмануть некоторых простаков, принявших его символ и признавших его якобы православным. О деятельности Антония, обманывавшего людей по другим местам Лидии, Харисий не упоминает; ему была известна только деятельность Иакова, и так как он получил один экземпляр его символа, вместе с подписями обманутых, то, представив его собору, просил принять против этого меры и осудить лукавых еретиков. Вместе с этим им было представлено и свое исповедание веры, чтобы таким образом предотвратить обвинение еретиков в том, что и его вера несогласна с никейской. Отцы собора изъявили готовность просмотреть жалобу Харисия, с тем, чтобы предварительно были выполнены некоторые условия. Прежде всего, по их повелению, был прочитан никейский символ и затем письменное исповедание веры самого Харисия, для удостоверения собора в том, что он действительно исповедует православную веру и не заражен сам еретическим учением. Так как исповедание веры Харисия найдено было вполне православным, как тождественное с Никейским символом, то собор, сообразно существующей в церкви норме, выраженной впоследствии в 21 правиле IV вселенского собора, и на основании 74 Апостольского правила, найдя, что жалоба Харисия может быть расследована, — приступил к разбору дела. Выслушав последнее по отчетам официальных соборных докладчиков, и по прочтении ложного символа, признанного еретическим, собор вынес свое соответствующее решение, которое и составляет данное (7) правило. Первые слова правила: «по прочтении сего» показывают его возникновение.

Этим правилом отцы собора категорически воспрещают составлять и употреблять в церкви чей бы то ни было символ веры, кроме того символа, которому положено основание в Никее и который полное завершение получил на константинопольском II вселенском соборе26), — подвергая строжайшим наказаниям тех, которые решаются нарушить это. Тем же наказаниям подвергают затем отцы всех тех, которые дерзнут учить ложной вере, а не никео-константинопольской, лиц, желающих обратиться к церкви из нехристианских или еретических обществ. Словом, они хотят оставить твердым и неизменным только тот символ веры, который был утвержден на I и II вселенских соборах, совершенно отлучая от церкви каждого, не исповедующего этого символа. Они признают православными только тех, которые исповедуют никео-константинопольский символ, и провозглашают неправославными, т.е. еретиками, всех тех, которые не признают его. В этом смысле принято и утверждено это правило и на всех других, бывших после того соборах.

Преподобный Никодим Святогорец (Калливурцзис)

Поскольку на этом святом и Вселенском соборе были зачитаны и Символ святого Вселенского I собора, бывшего в Никее, и символ иудействующего Нестория, в котором содержались нечестивые его догматы (тот самый Символ, который Харисий, Филадельфийский пресвитер, представил Собору), то после прочтения всего этого святой Собор изложил данное правило, определив, что никому не позволяется составлять и писать или предлагать обращающимся в православие какую-либо другую веру, т. е. другой Символ веры27), помимо Символа веры, установленного по просвещению Святого Духа святыми отцами, собравшимися в граде Никейском. А те, которые дерзнут либо составить другой Символ веры, либо представлять его открыто и предлагать обращающимся к познанию истины из язычества, иудейства и ересей, – такие, если они епископы и клирики, должны быть извержены из епископского сана и клира, если же миряне – анафематствованы.

Равным образом и те, кто уличен, что мудрствует сам или учит других сообразно с нечестивыми и еретическими догматами Нестория о вочеловечении Единородного Сына Божия (каковые содержатся в изложении веры, которое составил сам Несторий, а представил этому Собору пресвитер Харисий): если это епископы и клирики, они должны быть низложены и извержены из епископского сана и клира, если же миряне – анафематствованы, как мы сказали выше.

Зонара

Нечестивый Несторий не только учил других своим безбожным мнениям и открыто проповедовал их, но, к вящшей дерзости, изложил и символ, содержащий в ясных выражениях все злые мысли и хулы его о вочеловечении Сына и Слова Божия. Этот символ, представленный собору пресвитером Харисием, и прочитанный был осужден, как исполненный нечестия. И определили божественные отцы, чтобы сохранял силу символ, составленный на первом соборе, и все, что в оном изложено; а другой веры чтобы никто не слагал и не сочинял. А если бы кто дерзнул приходящим к познанию истины из эллинов, или из иудеев, или из еретиков, предлагать другую веру, то есть, учить и наставлять мнениям превратным и чуждым учения святых отцев, таковых, если это епископы, или клирики, божественные отцы повелевают лишать епископства или служения в клире, то есть извергать, а если миряне, предавать анафеме. Подобным же образом и тех, кои мыслят согласно с Несторием, и принимают, или и учат хульным мнениям содержащимся в символе, составленном Несторием, который говорит, что Сын и Слово Божие не воспринял плоти от Святыя Девы, но что Христос есть простой человек, и что Сын Божий и Слово соединился с ним по благоволению, который разделяет Христа и Бога на двух Сынов и на две ипостаси, и Святую Деву называет не Богородицею, но Христородицею, — сих священный собор определил подвергать тем же самым епитимиям будут ли — то епископы, или клирики или миряне, то есть посвященных извергать, а мирян предавать анафеме.

Аристен

Епископ проповедующий другую веру, кроме Никейской лишается епископства, а мирянин — и изгоняется из церкви. Тот, кто кроме веры, составленной святыми отцами, собравшимися в Никее, — предлагает иной нечестивый символ на развращение и на пагубу обращающихся к познанию истины из эллинства, или иудейства, или от какой бы то ни было ереси, если мирянин, должен быть предан анафеме; а если — епископ, или клирик, должен быть лишен епископства и служения в клире.

Вальсамон

После того как состоявшееся об утвержденном святым собором, бывшим в Ефесе, догмате определение прочитано было пред всеми, а равно прочитан же был и святый символ, изложенный на первом соборе, изречено было это правило, и определено, чтобы никто не слагал другой веры; а если кто дерзнет приходящим к познанию истины из эллинов, ил иудеев, или из других еретиков, предлагать иную веру; то, когда это — епископы и клирики, они должны быть извержены, а когда миряне, должны быть преданы анафеме. Тоже самое должно быть и с теми, которые принимают Несториевы мнения и преподают их другим. А поелику один пресвитер, по имени Харисий, принявший нечестивые мнения Нестория, принес какое то изложение Несториевых писаний, и это изложение было осуждено, как нечестивое, то правило определяет, что тем же самым наказаниям подлежат и те, которые мыслят согласно с содержанием сего изложения, или учат сему.

Славянская кормчая

Иже к никейстей вере, иную прилагает, епископ убо чужд епископии: мирский же человек, отвержен.

Толкование

Иже паче веры, яже святии отцы Никейстии, сшедшеся изложиша, еже есть, верую во единого Бога. К сему аще ино сложение зловерно приложит кто, на развращение и на погибель, иже от еллин, или от жидов, или от иныя ереси обращающихся в разум истинный: аще же есть епископ, или причетник, от епископии да будет изгнан, и от сана извержен. Книга правил. Пред сим на Соборе читан Символ Никейский, и поврежденное изложение Символа, представленное Собору Филадельфийским пресвитером Харисием.

1)
После прочтения этого святой Собор определил: никому не позволять произносить, или писать, или составлять иную веру помимо той, которая определена святыми отцами, собравшимися в граде Никейском, при содействии Святого Духа. А кто дерзает либо измышлять чужую веру, либо приобщать к ней или предлагать ее тем, кто хочет обратиться к познанию истины из язычества, иудаизма или какой бы то ни было ереси, – те да будут чужды, если они епископы или клирики, епископы епископства, а клирики клира; если же они миряне, да будут преданы анафеме. Равным образом, если какие-нибудь епископы, или клирики, или миряне будут изобличены в том, что они либо мудрствуют, либо учат тому, что содержится в представленном пресвитером Харисием изложении о вочеловечении Единородного Сына Божия, или учат нечестивым и извращенным догматам Нестория, которые и помещены ниже – да подлежат они приговору сего святого Вселенского собора. А именно: епископу быть чуждым епископства и низложенным, клирику так же быть изверженным из клира. Если же то будет мирянин, да будет предан анафеме, как уже было сказано.
2)
См. по этому поводу: Liebaert J. Art. cit. Col. 570.
3)
Ср. выше, гл. вторая, рассмотрение так называемого 7 прав. II Вселенского Собора.
4)
АСО 1,1, 7. Р. 97–100.
5)
Это один из двух, подписавших Contestatio directa beato Cyrillo (ACO I, IV, 2. P. 28).
6)
Бенешевич-1906. С. 105.
7)
Cyrillus Alexandrinus. Epistula LXXII, ad Proclum, PG 77, 345A.
8)
ACO I, V, 1. P. 23.
9)
АСО I, I, 7. Р. 97.
10)
В первоначальном тексте «Синагоги» διαλαλία не было. Было лишь 7 правил Эфесского Собора, то есть 6 выдержек из окружного послания, а также решение относительно Кипра. См.: Synagoga. Р. 6. Prologus. Διαλαλία – приложение к титулу XXXVIII (Ibid. P. 117).
11)
См. предыдущую сноску.
12)
Pedalion. Р. 173; Rhalles-Potlesl L P. 200.
13)
Правила I. С. 303.
14)
Бенешевич-1906. С. 106.
15)
АСО 1,1, 7. Р. 106–111.
16)
АСО II, I, 1. P. 191.
17)
АСО II, I, 3. Р. 110–114 (469–473). Adlocutio ad Marcianum.
18)
АСО I, I, 4. Р. 24.
19)
См. наше введение к правилам II Вселенского Собора.
20)
АСО И, 1, 2. Р. 130(326).
21)
Mansi II, 640.
22)
Мansi XVIIa-XVIIIa, 516–517, 521–522.
23)
См.: Haugh R. Photius and the Carolingians. Belmont, 1975. P. 125–128.
24)
Rhalles-Potles II. P. 201–202.
25)
Concilium Florentinum. Roma, 1953. Series B. Vol. 5. Fasc. 1. P. 66–224.
26)
“Они запрещают, замечает по этому поводу архим. Иоанн, не только составлять иную веру, — что само по себе разумеется, — но вводить всякое иное изложение веры (символ), кроме Никейского, как это изъяснил сам св. Кирилл александрийский, бывший председателем ефесского собора. В послании к Иоанну антиохийскому он писал: “воспрещаем всякому изменять символ веры, изданный св. отцами никейскими; ни себе, ни другому кому-либо не дозволяем исключать, или переменять в символе сем ни одного слова.” То же самое он писал и Акакию, епископу мелитинскому.”
27)
Собор анафематствовал тех, кто составит другой Символ веры, по следующей причине. Св. Марк Эфесский в 5-м деянии Флорентийского собора говорит, что еретики составили более тридцати Символов против слова «единосущие», и нечестивый Несторий, побужденный их примером, составил собственный символ и преподавал его переходившим в православную веру язычникам, иудеям и еретикам, как это ясно из настоящего правила. Итак, этот III Вселенский собор, предвидя, что последствием этой свободы составлять Символы может быть введение какого-нибудь новшества в православие, запретил впредь составлять какой-либо другой Символ веры, помимо Символов I и II Вселенских соборов (ибо они считаются за один Символ), и преподавать его для общего употребления. Однако Собор запретил составление не просто другой, т. е. еретической, веры. Ведь это и до III Вселенского собора всегда было запрещено не только Соборам и епископам, но и всякому православному христианину. А этот Собор запретил составлять другую веру помимо веры никейских отцов, даже если бы она и была православной. И не еретикам это запретили (ибо все, что говорят закон и Собор, обращено к тем, кто под законом), но православным христианам, и не тому или другому, но вообще всем вместе, как Соборам, так и каждому в отдельности. «Ибо никому, – утверждает правило, – не позволяется» и пр. А это «никому» заключает в себе кафолическое и всеобщее установление. Смотри также разъяснение касательно Символа этого Собора, которое дает божественный Кирилл в послании к Акакию. Заботясь о краткости, Собор не сказал определенно, что никому не позволено составлять другое изложение веры, но то, что недосказал Собор в этом своем правиле, его председатель (а это все равно что сказать «сам Собор»), имею в виду божественного Кирилла, проясняет в послании к епископу Мелитинскому в следующих словах: «Святой Вселенский собор, собравшийся в граде Эфесском, предусмотрел необходимость запрета вводить в Церкви Божией другое изложение веры, помимо того, которое существует и которое определили треблаженные отцы, глаголавшие Духом Святым» (Cyr. Alex. Ер. 40 / PG 77, 189A). Тем самым он хочет сказать, что не только никому не подобает составлять другой православный Символ, помимо Никейского, но и не разрешается преподносить этот же православный Символ в других выражениях, как превосходнейшим образом доказали божественный Марк Эфесский и Виссарион Никейский на Флорентийском соборе. Да что говорить о «других выражениях»?! В Символе веры никому не позволено менять не то что одно слово, но даже один единственный слог. И что это правда, свидетель тому – сам божественный Кирилл. А если говорю «Кирилл», то имею в виду весь упомянутый III Вселенский собор, потому что Кирилл был председателем Собора – или, скорее, Собор глаголет устами Кирилла. Так, письменно обращаясь к Иоанну Антиохийскому, он говорит следующее: «Мы никоим образом не можем терпеть, чтобы кто-нибудь потрясал установленную веру, т. е. Символ веры, составленный в свое время нашими святыми отцами, которые собрались в Никее. И мы не позволяем ни себе, ни другим ни изменить какое-либо слово из находящихся там, ни пропустить хотя бы один слог» (Cyr. Alex. Ер. 39 / PG 77, 180D–181A). Если же никому не разрешается изменить ни единого слога, то тем более нельзя ничего добавить в Символ или устранить из него. Поэтому папа Агафон на VI Вселенском соборе в послании к ромейским императорам говорил: «. . . Желая всегда иметь одно лучшее и веруя, что ничего не будет, в нарушение определенного правилами, опущено, или изменено, или прибавлено, но все это будет сохранено неизменным и по букве, и по смыслу» (Синодикон. Т. 2. С. 538). A VII Вселенский собор говорит: «Мы храним установления отцов; прибавляющих или убавляющих отлучаем от Церкви». Но, может быть, Соборы сказали одно, а на деле совершили другое? Отнюдь, но даже самым делом все Вселенские соборы, начиная с третьего, подтвердили собственные слова, ничего не прибавив и не убавив в общем Символе веры, несмотря на то, что стояли перед необходимостью сделать это. Так, III Вселенский собор, хотя имел нужду добавить в него упомянутые нужнейшие термины (имею в виду «соединение по ипостаси» и «Богородица») – как для совершенного уничтожения ереси Нестория, так и для утверждения православного образа мыслей – все же не дерзнул никак изменить священный Символ, но, составив отдельно свое определение, включил в него и эти термины, и все то, что их касается. И IV Вселенский собор, испытывая необходимость из-за монофизитской ереси добавить к общему Символу выражение о двух природах вочеловечившегося Слова, этого, однако, не сделал. Подобным образом из-за противоположно мысливших еретиков чувствовали нужду добавить выражения к Символу и V Вселенский собор – о вечности наказания, и шестой – о двух энергиях, и седьмой – о поклонении святым иконам. Однако они не дерзнули этого сделать, но сохранили общий Символ веры в неизменном виде. И это несмотря на то, что данные выражения не были прибавлением к Символу, касающимся веры, но раскрывали то, что изложено в Символе сокращенно, были только прибавлением слов. Почему же не дерзнули? Всецело из благоговения и перед святыней Символа никейских отцов, и перед определением III Вселенского собора, который предает анафеме любое прибавление к Символу, касается ли оно веры или слов. Так и Западной Церкви подобало бы с благоговением отнестись к этой самой святыне Символа никейских отцов и к этому определению III Вселенского собора, в подражание священным Соборам, и не включать в Символ противозаконное добавление «и от Сына» (filioque). Его одного хватило, чтобы отделить западных от восточных, разжечь между ними жесточайшую распрю и принести столько ужасного и достойного многих слез. Все это описано в рассказах и книгах. Западные, впрочем, говорят, что как II Вселенский собор не согрешил, сделав добавление к Символу I Вселенского собора, так и Западная Церковь не согрешила, допустив такое добавление. Но нужно сказать, что в этом сходстве вовсе нет ничего сходного. II Вселенский собор, обладая тем же достоинством, что и I Вселенский, сделал добавление собственно и главным образом потому, что предыдущим Вселенским собором не было запрещено делать добавления к Символу. И хотя Сардикийский собор, состоявшийся до II Вселенского, запретил излагать другую веру помимо Никейской, он все-таки – и потому, что был частным и Поместным, и потому, что сказал это не для православного Вселенского собора, a для ариан, излагавших другую веру против единосущия, – не брал на себя обязанность быть учителем II Вселенского собора, представлявшего собой Кафолическую Церковь (ибо Поместный и частный собор всегда подчиняется Вселенскому, а не наоборот). Кроме того, II Вселенский собор в Символ I Вселенского собора добавил только слова, и эти добавления никак не касались веры; скорее, они раскрывали изложенное сокращенно. Из чего же это ясно? Из примеров Соборов, которые приняли Символы I и II Вселенских соборов как одно целое, называя его Символом только Никейского собора, а не Символом Никейского и Константинопольского, потому что развернуто изложенное II Вселенским собором содержится в сокращенном виде в Символе І-го. В самом деле, III Вселенский собор в настоящем правиле определил, что никому нельзя составлять другую веру помимо определенной святыми отцами, собравшимися в граде Никейском. И божественный Кирилл в послании к епископу Антиохийскому говорит то же самое (Cyr. Alex. Ер. 39 / PG 77, 180D–181A. ). Иоанн Константинопольский и Вигилий Римский, письменно обращаясь к Евтихию Константинопольскому, называют Символ единым. И на 5-м заседании Флорентийского собора записано так: «Эти изложения веры I и II Вселенских соборов, т. е. Символы, а вернее, Символ». А о том, что отцы II Вселенского собора скорее раскрыли Символ I Вселенского собора, чем сделали добавление к нему, в один голос свидетельствуют многие. В самом деле, в эдикте VI Вселенского собора написано: «150 отцов по внушению Пресвятого Духа разъяснили упомянутый великий и честной Символ, подтвердив о Святом Духе, что Он – Бог, и тем самым более отчетливо раскрыли его» (Имеется в виду эдикт императора Константина IV Погоната. См. : Синодикон. Т. 2. С. 671). И Юстиниан в новелле к Епифанию Константинопольскому говорит: «Таким образом, названные 150 святых отцов, письменными свидетельствами изъяснив то же учение (имеется в виду Символ никейских отцов), прояснили его». Также Григорий Богослов в послании к Кледонию говорит: «Мы никогда ничего не предпочитали Никейской вере, но с помощью Божией держимся и будем держаться этой веры, проясняя только неполно сказанное отцами о Святом Духе» (Greg. Nazianz. Ep. 102 / PG 37, 193C). Несмотря на то что эти добавления к Символу II Вселенского собора в собственном смысле суть разъяснения, как было доказано, все-таки прибавить даже эти разъяснения было бы совершенно противозаконно, в том случае если бы какой-нибудь Вселенский собор предварительно запретил какое бы то ни было добавление к Символу под угрозой анафемы, как запретил III Вселенский собор. Следовательно, добавление западных в Символ совершенно противозаконно и подлежит анафеме не только потому, что оно противно вере (ибо делает Сына одновременно обусловленным причиной и являющимся причиной и тем самым вводит и два начала в Божество, и множество других нелепостей), но и по следующей причине. Даже будь это добавление лишь раскрытием слова Символа (на чем настаивают западные), все же никоим образом не должно было делать добавление к Символу ввиду определений как третьего, так и последующих Вселенских соборов, которые предписывают всячески хранить общий Символ в неизменном виде и всякое возможное добавление к нему предают анафеме. Потому и священный Феофилакт Болгарский в письме к диакону Николаю говорил: «Итак, нововведение в Символе веры есть та величайшая ошибка, которая и соответствует именно этому изречению Соломона – на дне ада обретаются (см. Притч.  9:18)». И далее: «И у западных, стало быть, допущена ошибка в догмате, потрясающая отеческую веру, а именно добавление в Символе о Святом Духе. Здесь кроется величайшая опасность, и кто готов это извинить как не требующее исправления, тот не заслуживает прощения. . . » Петр Антиохийский также назвал это добавление худшим из зол. Поскольку в Римской Церкви его пели, на свою беду, вместе с Символом и не исправляли, Сергий Константинопольский исключил из диптиха папу Сергия IV, и с тех пор между нами и западными образовалась великая пропасть. Однако зачем говорить о наших? И сам Иоанн Римский (речь идет об Иоанне VIII, папе Римском), который присутствовал в лице своих представителей Петра, Павла и Евгения на Соборе в 879 г. при установлении Македонской династии, принял соборное определение, гласившее: «Кто дерзнет помимо этого священного Символа написать другой, или прибавить, или убавить, или назвать его оросом, или сделать прибавление либо опущение в том, что сообщено нам Преданием – тот осужден и чужд всякого христианского исповедания. Ведь опущение или прибавление выказывают несовершенным наше исповедание Святой Троицы, дошедшее с древности до сего дня». И сам, повторяю, папа, приняв это определение, осудил добавление к Символу такими словами: «Вновь даем объяснения твоему достопочтению, чтобы относительно этого члена, из-за которого произошли соблазны среди Божиих Церквей, ты имел полную уверенность в нас. Мы не только не говорим того, что Дух исходит от Сына, но и осуждаем дерзнувших по своему безумию сказать так впервые и ставим их в один ряд с Иудой. Они преступили Божественные словеса и переменили богословие Владыки Христа и тех отцов, которые, сошедшись и составив Собор, преподали святой Символ». Но ведь и до названного Иоанна третий Собор в Толедо, собравшийся при Рекареде, короле Испании, в 589 г. , повелел читать святой Символ в Испании и Галлии без добавления. Равным образом и император Юстиниан в 545 г. первым распорядился, чтобы во всех церквах Востока Символ читался без изменений перед молитвой Господней «Отче наш». И в начале IX в. , когда состоялся Собор в Аквисгрануме (Аквисгранум – латинское название Аахена), на котором иерусалимский монах Иоанн мужественно боролся против добавления к Символу, Лев III Римский, после того как Карл Великий спросил его, что он об этом думает, не только открыто отверг добавление, но и выгравировал весь святой Символ без него на двух серебряных досках, на одной по-гречески, а на другой по-латыни. Как говорят кардинал Бароний и иезуит Петавий, он положил эти доски при гробнице свв. апп. Петра и Павла, предав анафеме тех, кто дерзнет добавить или убавить что-либо из Символа. И обрати внимание на то, что на Флорентийском соборе, во время заседаний с 3-го по 17-е, это пагубнейшее добавление наши греки отвергли в стойком негодовании, а латиняне остались безгласными. Все это мы сказали об общем Символе веры. А изложить свою веру в собственном исповедании (позволь сказать даже – в собственном Символе) не запрещается, поскольку от начала и доныне отцы составляли свои исповедания того, во что верили, и тем более делали это обращавшиеся из ереси и находившиеся под подозрением. Потому и божественный Кирилл в послании к Акакию, еп. Мелитинскому, заступается за неких епископов Финикии, которые были осуждены за то, что изложили собственный Символ. И божественный Марк Эфесский во Флоренции явно соглашается с этим. Однако эти особые Символы должны, как говорят некоторые, отвечать следующим шести требованиям:1) они не должны отклоняться от общего исповедания; 2) не должны нарушать общий Символ; 3) никто не должен использовать их при крещении; 4) они не могут быть предложены обращающимся из ереси; 5) частные учения не должны преподаваться как общая вера; 6) никто не должен делать общий Символ собственным, что-то прибавив к нему или устранив из него. (По Двенадцатикнижию Досифея и другим источникам.)